Французы на северном полюсе

Поистине, этот импровизированный концерт принес измученным, уставшим от постоянных забот морякам минуты сладостного забвения. Он был отличным лекарством против мрачной меланхолии, подстерегающей путешественников долгой полярной зимой. И пусть миг радости был совсем короткий, ну что ж, это лучше, чем ничего! Веселитесь же, храбрые моряки, побудьте хоть недолго детьми. Пусть вас окружает ледяной ад и непроглядная темнота, забудьте на время о будущих трудностях и невзгодах и постарайтесь сделать вид, что не замечаете глубоких морщин, которые иногда омрачают лоб вашего храброго капитана. А теперь, когда вы пьяны от переполняющего веселья, попробуйте немного сосредоточиться, ведь предстоит послушать песню, полную боли и гнева. Она и должна закончить этот великолепный праздник.

«Старый Эльзас» – это возмущенный протест против незаслуженного унижения, это гордый, вызов врагу, укравшему твою родную землю, но не сломившему твой дух.

На сцену вновь вышел Плюмован. Парижанин, сняв грим, запел приглушенным, чуть дрожавшим от волнения голосом:

Скажи, где родина твоя Германия иль Франция?

Голос певца окреп, и казалось, что сердца матросов, сидящих в зале, бились в унисон с ритмичными звуками песни. Все были взволнованы. В зале стояла полная тишина, никто не осмеливался прервать восклицаниями или аплодисментами этот героический гимн несломленного народа. В голосе парижанина, буквально несколько минут назад исполнявшего комические куплеты, теперь слышался неподдельный пафос, волнение и трагизм. Когда Плюмован закончил петь, по залу пронесся глухой гул, и вдруг раздались рыдания. Это плакал Фриц Герман, храбрый эльзасец. Он встал и, не скрывая слез, текущих по щекам, подошел к певцу, горячо пожал ему руку и взволнованно произнес:

– Спасибо, матрос! Очень верно ты пел: отторгнутое вновь присоединится…

Так провели французы первый день Нового года.