Французы на северном полюсе

Последние наставления. – Трудный путь. – Бесполезная роскошь. – Кривая линия. – Парфорсное упражнение. – Под снегом. – Чужой след.

Перед уходом де Амбрие передал полномочия своему помощнику Бершу, а также вручил пакет, приказав вскрыть его через месяц, если отряд не вернется.

Болезнь не заглушила в Гиньяре алчности, он проклинал скорбут, помешавший ему достичь полюса и получить вознаграждение.

Капитан утешил его, сказав, что вознаграждение выдано будет всем без исключения.

Ужиук пообещал де Амбрие охотиться на зверей, пополняя съестные припасы.

Но вот последние рукопожатия, крики: «Да здравствует www.computerbooksstore.ru Франция! .. », «Да здравствует капитан! .. » – и сани исчезли в ущелье Ледяной геенны.

День выдался ясный, солнечный, но очень холодный. С первых же шагов отряд очутился среди ледяных гор, холмов, пропастей. Пришлось взяться за лопаты и заступы, расчищая дорогу, впрягаться вместе с собаками в сани, втаскивая их на почти отвесные скалы.

Но вот пять человек и шесть собак в упряжке, вырубая ступеньки, добрались до гребня ледяной горы. Теперь нужно было спускаться, что оказалось еще труднее: сани напирали на собак, грозя их задавить.

Пришлось нести поклажу на себе.

Между тем облегченные сани помчались вниз с головокружительной быстротой и остановились у еще более крутого подъема.

– Русские горки!  – пошутил парижанин.

Не успели пройти одну цепь холмов, как появилась другая – еще выше, еще круче, еще неприступнее.

За утро сани разгружали и снова нагружали пять раз. В какой-то момент их пришлось нести на руках – из опасения, что они разобьются.

Наконец путники утомились, почувствовали голод и жажду.

– Стой!

За неимением палатки привал устроили в ледяной пещере. Под прикрытием брезента Дюма установил свою спиртовую конфорку и прибор для таяния снега.

Неустрашимые исследователи находились теперь на склоне холма метров пятидесяти высотой и невольно залюбовались волшебным зрелищем, забыв о холоде, голоде и усталости.

Вдали снег искрился и переливался всеми цветами радуги. Лед рассыпался перед глазами бриллиантами, изумрудами, рубинами и сапфирами. Море света и блеска. До чего же жалкими казались среди этого великолепия люди в звериных шкурах и темных очках, с больными глазами и запекшимися губами!

Они с виду ничем не отличались от эскимосов. Но восторг перед красотой сразу выдавал в них представителей цивилизации.

Быстро справившись со скудным завтраком, состоящим из чая, в котором плавал кусок вяленого мяса, пили грогу, покормили собак, погасили лампу и снова двинулись в путь.

Как бы то ни было, наши исследователи, хотя и с величайшим трудом, мало-помалу двигались вперед. Де Амбрие пометил на карте тринадцать миль, пройденных к северу.

Это был успех неслыханный, удивительный, неожиданный. Он стал возможен лишь благодаря неисчерпаемой энергии человека, его выносливости.

Баски, уроженцы гор, творили чудеса. Для парижанина не было препятствий. У Дюма недостаток опытности восполняла физическая сила. О капитане и говорить не приходится – он был членом альпийского клуба.

Для ночлега путники, по совету Ужиука, устроили «снеговой дом» – или, попросту, нору, где и улеглись спать. Собак привязали к саням.

На следующее утро все проснулись по сигналу Тартарена, спавшего в одном мешке с капитаном. Накануне бросили жребий, кому с кем спать. Кок долго отказывался от такой чести, уверяя, что не уснет, из боязни сопеть и храпеть. Но де Амбрие приказал, а приказ нарушать нельзя.

Двадцать восьмого апреля возникли новые препятствия.