Французы на северном полюсе

Место, куда не заходил ни один корабль. – Сплошной лед. – В санях. – Следы лейтенанта Локвуда. – Опять Прегель. – Кто там?  – «Германия».

– Капитан! Восемьдесят три градуса восемь минут шесть секунд!  – весело отрапортовал помощник де Амбрие.

– Браво, любезный Бершу! Мы можем друг друга поздравить.

– Наша экспедиция продвинулась дальше сэра Джорджа Нерса, – заметил доктор.

– Но не намного… Меньше чем на один градус.

– И все же… Как бы то ни было, ни один корабль еще не заходил так далеко на север.

– Вы забываете о Прегеле, доктор. Быть может, он нас значительно опередил.

– Опять Прегель! .. Но ведь это только ваше предположение! Вы не можете сказать наверняка, что он здесь уже прошел.

– Прегель – человек бесстрашный, никакое препятствие его не остановит.

Разговор этот состоялся двадцать шестого июня. Согласно вычислениям, «Галлия» дошла до места, куда, по уверению сэра Джорджа Нерса, ни один корабль не мог доплыть.

Известный английский путешественник полагал, что дальше лежат вечные льды или, как он говорил, Палеокристаллическое море, название которого является производным от двух греческих слов, первое из которых переводится как «древний», а второе – как «кристалл», «лед».

– Не знаю, как вечные льды, – заметил Бершу, – но огромная неподвижная льдина шириной, по крайней мере, в три километра там есть, это точно.

– А пилы, топоры и динамит зачем?  – сказал капитан. – Попробуем уничтожить эту преграду.

«Галлию» ввели в небольшую бухту, образовавшуюся во льдине, и экипаж сошел на берег. Де Амбрие велел приготовить сани, решив оценить обстановку. К тому же такая разминка была бы полезна и людям и собакам. Чтобы никого не обидеть, постановили бросить жребий, кому из матросов ехать – требовалось всего семь человек, не считая самого капитана и Ужиука, погонщика.

Жребий выпал Плюмовану, Маршатеру, Бигорно, Легерну, Гиньяру и Дюма.

Парижанин даже запрыгал от радости.

На сани погрузили съестные припасы на две недели: сухари, мясные консервы, чай, кофе, рыбу и спирт для светильников и конфорок. Все было тщательно завернуто в брезент и крепко увязано.

Собаки, радуясь предстоящей пробежке, весело повизгивали и сразу дали себя запрячь.

Наконец сани были готовы. На первых капитан водрузил флаг и подал сигнал трогаться. Это было первого июля.

Вместе с капитаном ехали доктор и Ужиук, затем Легерн, Ник, Дюма и, наконец, Плюмован, Констан Гиньяр и Курапье, по прозванию Маршатер. Собаки было заартачились, но Ужиук быстро приструнил их кнутом. Легерн и Плюмован последовали его примеру, и на всех трех санях воцарился порядок.

Из-за неровностей льда ехать было трудно.

Время от времени путники небрежно переговаривались.

– О-ля-ля, я бы лучше в ад отправился.

– Это еще почему?  – наивно спросил Курапье, над которым вечно все потешались.

– Да ведь говорят же, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

– Не понимаю.

– Ну ты и дурень! Уж по той дорожке наши сани шли бы гораздо легче, чем по этим растаявшим сугробам, лужам и острым льдинам.

– Э, да ты опять надо мной смеешься.

Доктор, услышав эту шутку, развеселился и обратился к капитану, хохотавшему от всей души;

– А парень бывает довольно остроумным, и его выходки с оригинальными сравнениями презабавны.

– С другой стороны, это очень ценное качество, которое прекрасно помогает поддерживать здоровый моральный дух нашей экспедиции, – сказал де Амбрие.